Утренние газеты расходятся по небольшой площади в сердце Скога, как горячая картошка. Мальчишки только и успевают ставить черточки в своих записных книжках, как очередной экземпляр уносит с собой представитель королевской гвардии.

Горожане сидят на своих балконах и читают необычайно интригующие новости. Показывают страницы своим близким. Смеются с формулировок. Звонят по номеру рекламы утренней школы математики.

Таир перехватывает одну из газет. На первой полосе провокационный заголовок: сможет ли он победить бога? Фото не льстит неизвестному рыцарю. Сильнейшему рыцарю.

Толпа расходится по своим рабочим делам, кто-то вываливается из таверны после продуктивной ночи, кто-то встаёт рядом с памятником первооткрывателям и раскладывает корзинку персиков, кто-то тянет своего ноющего ребёнка за руку, кто-то вывешивает бельё в преддверии урагана, кто-то лихорадочно бельё собирает.

Таир ухмыляется. Всматривается в грубые черты. Шрам рассекает всю левую щёку. Должно быть, было больно. Складные абзацы рассказывают о нём, сетуют на недостаток достоверной информации. Что это за тайна?

Солнце ласкает вымощенные дороги, по которым трясутся тележки с драгоценностями из Бочки. Их встречают представители местных ювелирных магазинов, размахивают платками и кричат, чтобы никто ничего не повредил, не вздумал даже высыпать содержимое ящиков в неприспособленных местах.

Таир вырывает страницу и складывает её в нагрудный карман. Он встретит этого безумца. И даст ему то, чего тот пожелает.

Но мы с вами вернёмся немного назад: как эта газета была напечатана? От кого пошёл столь цепляющий слух? Кто же, в конце-то концов, этот рыцарь? Не волнуйтесь. Вы всё-всё узнаете.

— Как мне стать сильнейшим? – спрашивает он однажды у своего хорошего друга, картежника и шулера, но человека в целом честного и надежного.

Тот забавно на него смотрит из-под кустистых бровей, занимающих добрую половину лба. Улыбается заговорчески-сладостно и лениво отрывается от бокала вина. Слишком красное. На вкус, как атлас.

— Глупый, ты и есть сильнейший, – юноша разводит руками, охватывая всё их нескромное пиршество. – Это всё – в твою славную честь.

— Я сильнейший среди людей, – медленно объясняет уже-не-рыцарь, пробуя на языке давно застрявшие в голове слова. Растягивает. Расставляет акценты, – но ведь на людях вселенная не кончается.

Его друг ставит бокал обратно на небольшой поднос и задумчиво мычит. Теперь брови закрывают его небесного цвета глаза. Да, люди не самые сильные существа во вселенной. Есть звери, которые с легкостью их сожрут. Но и таких рыцарь отыскал и сразил. Есть явления, которые без малейшего сомнения снесут целые города и цивилизации. Но и бури с цунами, штормы с обвалами рыцарь смог обуздать и покорить. Есть Смерть, но со Смертью они водят давнюю дружбу и зла друг против друга не держат.

Что же это получается, он и вправду сильнейший? Нет никого на этой земле, кто смог бы поравняться с ним. Бросить ему вызов.

— Есть боги, – в их разговор включается третий человек – девушка-мечница, выковавшая для рыцаря страшнейшее оружие, которым он поразил сердце не одного чудовища. Она звучит неуверенно, так, когда ты лишь высказываешь предположение, а не делаешь предложение.

— Есть ли? – философски отзывается из-под бровей картежник.

А правда, есть ли боги? Рыцарь никогда об этом особо не задумывался. Если он и обязан кому-то своими победами и достаточно продолжительной (и безбедной) жизнью, то только другим людям и старой подруге Смерти. Никакие боги его не благословляли и глава всевидящего за ним не отправляли.

— А какой из них сильнейший? – спрашивает рыцарь. Ему незачем тратить время на низшие эшелоны, пусть даже божественного происхождения.

— По преданиям – Бог Моря.

— Моря? А от чего же не Войны? – интересуется картежник, попивая вино прямо из бутылки.

Мечница одаривает его невпечатленным взглядом и демонстративно разворачивается к рыцарю, намереваясь продолжать диалог исключительно с ним.

— Бог Моря, – выразительно растягивает она, чтобы всем присутствующим было понятно, – является сильнейшим, потому что управляет самой сильной стихией. Богиня Войны, попрошу заметить не бог, может хоть сто раз превосходить всех в физической силе, но против стихии не имеет никаких приёмов.

— Так это же глупо, – делится своим мнением картежник, – которого никто не просил, – размахивая стаканом в сторону юноши, разливающего добавку.

— Что глупо, так это все твои комментарии, – шикает девушка-мечница в ответ, не удосуживаясь одарить горе-вопрошателя тяжёлым взглядом. – А это – поверья.

— И ты в них веришь? – задаёт вопрос рыцарь. Без осуждения, без сомнения. С каплей любопытства, вот и всего.

Девушка пожимает плечами и с благодарностью принимает какой-то напиток от подошедшей дамы. Они втроём провожают официантку взглядом, картежник вздыхает о чём-то своём и достаёт из кармана колоду, которую с собой унесёт даже в могилу (это дословная цитата обладателя колоды).

Когда-то он предсказал рыцарю будущее. И то, что он станет сильнейшим (хотя в моменте это звучало запутанно и шероховато, но картежник уверял, что карта хорошая), и что найдёт своё сокровище (когда огненновласая девушка-мечница преподнесла ему обоюдоострый с искусно расписанной рукоятью, картежник знаючи пихнул его в плечо), и что однажды, неясно когда, он отыщет что-то более важное, чем все его прошлые победы и открытия. В это рыцарь, честно говоря, слабо верит. Возможно, речь шла как раз о победе над некоем божеством, а, возможно, с третьей картой картежник что-то перепутал. Истолковал не так, повернул не в ту сторону. В таком деле, в общем-то, много ошибок могло возникнуть.

За стенами таверны близится рассвет, но отмечающие и не собираются расходится. В их глазах – вечная пьяная ночь и луна не выходит из густого тумана. Каждый на этом празднестве так или иначе подсобили рыцарю, протянули руку помощи, где он в одиночку не смог бы справиться. Но весь вечер (ночь, утро, день, время здесь идёт по-другому, путает развилки и плетёт дорожки) рыцарь проводит со своими самыми верными друзьями. Тех, с кем он может поделиться сомнениями и досадами.

Да, даже у сильнейших они есть.

— Если я низвергну бога, – начинает он, но его прерывает очередная волна тостов в его честь и ему приходится участливо улыбнуться уголками губ и поднять свою кружку в ответ.

Кто-то пытается сложить для него поэму, но захмелевшего мужчину получается с шипением усадить назад, и рыцарь лишь растерянно смеётся. Ему всё же понадобилось встать и принять десяток рукопожатий, объятий и поцелуев от тех, кто забыл, что уже всё это было.

Через несколько часов цикл повторится. А потом ещё раз. И ещё раз. Но пока все рассаживаются по местам, а рыцарь снова припадает губами к элю и своей изначальной мысли.

— Если я низвергну бога, стану ли я сильнейшим не только среди людей, но и в целом?

Картежник увлеченно рассматривает руку, подошедшего к нему барда, нагадывая ему несметные богатства и бессмертную любовь. Девушка-мечница легонько бьёт его по голове тыльной стороной ладони и сбивчиво извиняется перед бардом.

— По логике – да, – наконец отвечает мечница. – Но это только если Бог Моря действительно существует. Никто ведь его не видел. Ему молятся и иногда получают невербальные знаки – которые могут быть простыми совпадениями. Никакой гарантии нет, в общем.

Да гарантия ему-то и не особо нужна. Никто, наверное, не думает об обратной стороне такого титула. Победив всех достойных оппонентов, рыцарь, выражаясь фигурально, остался один. Больше никто из этих славных людей не представляет для него никакой опасности. Никто из них ему не ровня.

Все его друзья сильны, но сильны в своих ремеслах. Он не сомневается ни на секунду, что шулер раскладывает истину, а мечница куёт произведения кузнечного искусства. Сам он ничего не понимал в таро и гадании, а мечи предпочитал нести, но не создавать. Так, никто из них не мог вызвать второго на дуэль – действие само по себе смешное и бессмысленное.

Поэтому рыцарь остался один. Он знал, что к нему будут приходить новые и новые люди, желая отобрать громкий титул, но он также знал, что одержать победу им не удастся. Пока не появится кто-то ещё, прошедший тот же путь, что прошёл он, и не бросит ему вызов, который однажды бросил он сам, рыцарь не найдёт достойной битвы.

— Поверья, или нет, я должен проверить. Должен доказать, что я сильнейший, – твёрдо решает он. Либо так, либо картежник пропьёт все мешки золотых.

— Ты это серьёзно? – лоб девушки-мечницы искривляется беспокойством. Её подбородок начинает трястись, как он делал каждый раз, когда её что-то серьёзно волновало. Или когда она в ярости. Сбивчивая мысль пролетает в голове рыцаря, что сейчас возможна смесь обоих.

В ответ он лишь пожимает плечами. Картежник тоже внимательно его разглядывает, но в его маленьких глазах угадывается скорее любопытство, прикрытое недоверием. Что бы он ни искал в рыцаре, в итоге он довольно кивает головой и отворачивается.

— А что бы и нет, – заключает шулер свой анализ. – Раз парень наш сильнейший, то что ему стоит низвергнуть бога.

— Тебе по пальцам перечислить? Или лучше на бумаге написать? – ну, вот теперь она точно злится. Скрестила руки на груди. Резкое и, тем не менее, грациозное движение. – Мы про богов сейчас говорим. А они, как известно, всесильны.

— Поэтому я и должен его победить, – объясняет рыцарь таким тоном, словно это очевидно и пятилетнему ребёнку.

— Поэтому ты должен сидеть смирно и не бесить богов. Если они вообще существуют, – отвечает девушка, ничуть не убежденная его безупречной аргументацией. – Ты можешь себе представить, как они разгневаются, если ты придёшь к ним и попросишь с тобой сразиться?

— Так я не ко всем пойду, – рыцарь снова ведёт плечами. Его волосы, распущенные в какой-то момент празднества, из-за движения падают за спину. – Только к тому самому сильному. Море, да ведь?

Картежник активно кивает, явно наслаждаясь ситуацией, пока мечница, ему в такт, яростно мотает головой. Да что её не устраивает?

— Он тебя растопчет. Как жука, – для пущего эффекта она ударяет кулаком по столу с такой силой, что несколько стаканов начинают опасно звенеть.

Рыцарь невпечатленно хмыкает.

— Нет, если я одержу победу.

— Да ты себя слышишь?! Это бог! Б-о-г! – восклицает она, как будто это может поколебить решимость рыцаря. – Нет существ, опаснее их.

— Для меня это лишь значит, что, вызвав его на честный поединок и выйдя из него победителем, я стану поистине сильнейшим, – терпеливо поясняет он, и тут девушка прекращает свою поучительную тираду. Так и замирает: с руками в воздухе и полуоткрытым ртом.

Картежник прыскает в своё вино – откуда он взял очередной бокал, никому неизвестно – и тянется опустить вздымленные конечности их подруги.

— Расслабься. Ты же его знаешь, – он пальцем указывает в сторону рыцаря. – Этот малый, когда что-то для себя решит, уже не уступит.

И тут мечница наконец-то понимает. Гнев и возмущение в её глазах сменяются печалью и принятием, а на губах загорается маленькая улыбка. Она облегченно вздыхает, но попытается спрятать горловой звук за ладонью.

— Да, – говорит она, стакан свой поднимая, – в этом ты и без карт прав.

Они оба смотрят на рыцаря в тандеме взглядов, хотя шулер всё-таки щурится хитринкой своей вечной, а потом переглядываются между собой, ведя разговор, который рыцарю никак не постичь. Он без особого интереса вертит свою кружку, но скоро картежник застаёт его врасплох, громко хлопнув по столу.

— Дорогие мои! – громко зовёт он и вся комната, до этого наполненная громким шёпотом и разливом голосов, умолкает. – Давайте же выпьем за сегодняшний закат! До чего он был хорош!

Таверна взрывается криками одобрения, кто-то начинает свистеть, а кто-то со скрипом открывает крышку пианино и заводит весёлую мелодию. Стук бокалов о стаканы и кружек о бокалы ещё долго звенит в воздухе, а яблочная сладость и хмельная кислинка по-новому играют меж собой.

Ночь длится дольше, чем самая невыносимая зимняя пурга, а люди в тепле других людей и медовых напитков кажутся счастливыми впервые за долгое время. Побольше бы таких ночей, думает рыцарь. Но знает, что мысли такие никогда не оправдаются. Да и он сам насладиться подобными пиршествами сможет не скоро.